|
ПРИВЫЧКИ
А.Г.Достоевская. Материалы для биографии Ф.М.Достоевского.-
Литературный архив, СПб., 1994, сс.229-246
Иногда завязывал на платках узелочки, если хотел что-то вспомнить
Любил носить узенькие шелковые галстучки, прямые, без машинки,
и сам делал бант. Прежде, в первые наши годы, носил цветные
широкие галстуки и любил ярко-красный цвет.
Называл цвет масака
Не любил серого цвета и вообще неопределенных цветов.
Хотел, чтоб я сделала себе ярко-зеленое платье, а про мои
серые говаривал, что цвет, как заборы красят
Федор Михайлович ужасно был чистоплотен, чистил платье, когда
его надевал, потом чистил, когда снимал его, перед тем как
повесить в шкаф.
Курил папиросы, которые набивал сам, смешивая два сорта:
“Caaтчи” и “Мангуби” и ““Лаферм”.
Когда куда уезжал, то последнюю ночь был очень занят, именно
разбирал бумаги, откладывал их в разные пачки, которые подписывал:
“текущие”, “неважные” и т.д., и очень заботился о том, куда
положить свою рукопись; вообще же успокаивался, лишь когда
укладывал свой маленький чемодан. А в чемодане укладывал следующее:
ночная и дневная рубашки, чулки и платья, свои галстуки и
перчатки, туфли, пепельницу, свои портсигары (в них ножницы
и ножик, щетку, газеты). А в нижнем этаже всегда укладывал
свои папиросы в жестяном ящике, свой эмский стакан и разные
мелочи, которые привозил нам из-за границы.
“Тише! Тише!” – кричал он в Старой Руссе, когда очень шумели
во время его сна.
Когда диктовал, то говорил “на другой строчке”, “разговорно”,
“не разговорно”. Восклицательный знак, вопросительный знак
любил, чтоб ставили, как можно ближе, решительно около самого
слова, и всегда настаивал на этом.
Бывал очень доволен, когда продиктованное было готово к его
вставанью.
Прежде чем лечь спать, он долго приготовлялся, часа два,
именно сажал детей, поил их, ужинал, осматривал, заперты ли
все двери(…) мыл зубы, проделывал гимнастику, молился, приготовлял
воду, спички, свечку и часы недалеко от того места, где он
спал, перестилал постель и затем уже ложился, закутываясь
с головой в простыню и покрываясь двумя одеялами, тканевым
и байковым, а сверху накрываясь старым пальто, только ноги.
Спал на спине, если спал на левом боку, то очень кашлял.
Ничего не было труднее для него, как садиться писать, раскачиваться.
Писал чрезвычайно скоро.
Заваривал чай, сначала споласкивал чайник горячею водой,
клал 3 ложечки чаю (причем непременно требовал “свою” ложку.
Она так и называлась “папиной ложечкой”) и наливал лишь 1\3
чайника, и закрывал салфеточкой; затем минуты через три дополнял
чайник и тоже накрывал. И наливал чай лишь тогда, когда он
настоится.
Примечания А.Г.Достоевской к сочинениям Ф.М.Достоевского.
– Л.П.Гроссман. Семинарий по Достоевскому. Материалы, библиография
и комментарии. М.-Л., 1922, сс.54-70
Записки из Мертвого Дома
“Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что по смеху можно
узнать человека, и если вам с первой встречи приятен смех
кого-нибудь из совершенно незнакомых людей, то смело говорите,
что это человек хороший”.
“Федор Михайлович часто говорил: это человек добрый, он хорошо
смеется”.
Преступление и наказание
“Да что вы все такие скучные!…- скажите что-нибудь! Что в
самом деле так сидеть-то! Ну, говорите же! Станем разговаривать…
Собрались и молчим… ну что-нибудь!”
“Собственные слова Федора Михайловича, когда, бывало, соберутся
у нас родные (пасынок, брат Николай Михайлович, невестка и
племянники) сидят и молчат”.
”-Да что вы опять замолчали? Все только я да я говорю!..”
“ Говорит один Федор Михайлович, а они не поддерживают разговора.
Это всегда сердило Федора Михайловича”.
“Прощай, Родя, то есть до свидания; не люблю говорить “прощай”.
“Федор Михайлович всегда был недоволен, когда люди, которых
он любил, говорили ему “прощайте” и всегда отвечал: зачем
“прощайте”, лучше -“до свидания”.
“Я бы хотел вам еще два слова сказать”.
“Федор Михайлович часто употреблял это выражение.”
Идиот
“У вас такие же славные письменные принадлежности, и сколько
у вас карандашейй, сколько перьев, какая плотная, славная
бумага…”
“Федор Михайлович любил хорошие письменные принадлежности
и всегда писал свои произведения на плотной, хорошей бумаге
с едва заметными линейками. Требовал и от меня, чтобы я переписывала
им продиктованное на плотной бумаге только определенного формата.
Перо любил острое, твердое. Карандашей почти не употреблял”.
“Ребенку можно говорить,- все”
“Мысль, которую Федор Михайлович часто высказывал и которой
держался в разговорах с своими детьми”.
“…Заложила в одну толстую, переплетенную в крепкий корешок,
книгу (она всегда так делала со своими бумагами, чтобы поскорее
найти, когда понадобится”.
“Привычка Федора Михайловича. В его записных книгах всегда
бывали вложены бумаги или письма, на которые следовало скорее
ответить. Важные же или другие почему-либо для него бумаги
он вкладывал в Евангелие, бывшее с ним в каторге”.
“…А все австрийцев разбиваю”.
“Федор Михайлович имел часто тревожные сновидения, убийства,
пожары и, главным образом, кровопролитные битвы. Во сне он
составлял планы сражений и почему-то особенно часто разбивал
именно австрийцев”.
Вечный муж
“Вельчанинов жаловался… на потерю памяти”.
“Все это случалось с Федором Михайловичем: он до того забывал
лица знакомых ему людей, что иногда не узнавал даже моего
брата, которого искренне любил. Его беспамятство создало ему
много врагов, принимавших за личную обиду то, что он их не
узнавал. Самые недавние события совершенно им забывались,
между тем он отлично помнил давно прошедшее и изумлял своих
родных яркостью своих воспоминаний”.
“Гроб обит бархатом цвету масака…”
“Федор Михайлович часто упоминал о цвете “масака”, но, на
мои вопросы, никогда не мог определить, какой это цвет. По
всей вероятности-темно-лиловый, так как гробы обивались тогда
преимущественно темно-лиловым бархатом. Вообще Федор Михайлович
плохо различал цвета”.
Бесы
“Я чай люблю-сказал он,-ночью…”.
“Федор Михайлович любил крепкий, почти как пиво, чай. Самовар
с 12-ти часов дня не сходил с обеденного стола. Но особенно
любил чай ночью во время работы”.
“Иногда он загадывал так по книге, развертывая наудачу и
читая на правой странице сверху три строки”. Привычка Феодора
Михайловича. Но он читал только в важных случаях своей жизни
и для этого открывал Евангелие, всегда бывшее у него на столе.
Просил меня открыть и прочесть и в день кончины.
“Нашлись две-три бумажки, пустые: одна контроская записка,
заглавие какой-то книги и один старый заграничный трактирный
счет, Бог знает почему уцелевший два года в его кармане”.
Из собственного опыта Федора Михайловича: у него по месяцам
сохранялись в портсигаре и портмоне самые ничтожные квитанции:
просто забывал их выбросить.
“Известные крестьянские, тонкие, полупшеничные, облитые горячим
свежим маслом, вкуснейшие блины”. Федор Михайлович очень любил
подобные блины.
Дневник писателя
“Да и никогда не мог я вынести без отвращения пьяного народного
разгула…” Федор Михайлович чувствовал себя истинно несчастным,
когда вечером в праздники встречал на улице много пьяных.
Его тяжелое настроение не проходило весь вечер.
“Хоть я и дурно говорю по-немецки…” Федор Михайлович говорил
по-немецки, с трудом подыскивая слова, но если он воодушевлялся
и, особенно, если сердился, то приходилось удивляться, откуда
у него брались такие язвительные и мудреные фразы. Особенно
я припоминаю спор Федора Михайловича в вагоне со стариком-немцем,
бесцеремонно занявшим мое место. Я просто диву далась знанию
им немецкого языка.
“…до нервных припадков не люблю оставлять стальных перьев
невытертыми”. Федор Михайлович был донельзя опрятен в своем
обиходе и держал свои стальные перья в чистоте. Такой же щепетильной
чистоты Федор Михайлович требовал и в своем хозяйстве.
“Он любит детей… В Эмсе он даже стал этим известен”. Федор
Михайлович чрезвычайно любил маленьких детей и когда ему приходилось,
уезжая в Эмс, жить без семьи, то он очень тосковал по них
и всегда приголубливал чужих деток, играл с ними, покупал
им игрушки. Обо всем этом Федор Михайлович упоминает и в своих
письмах ко мне.
“Сигарный янтарный мундштук” Феодор Михайлович купил в Эмсе
янтарный мундштук (вернее, на 3/4 пенковый и на 1/4 янтарный),
им очень дорожил и мечтал обкурить пенку. Мундштук сохраняется
в семье.
Братья Карамазовы
“Вот я кофе горячего выпью с охотой”. Федор Михайлович любил
пить по утрам горячий кофе, такой, чтобы кипел в кофейнике.
“Алеша безо всякой предумышленной хитрости начал прямо с
этого делового замечания, а между тем взрослому и нельзя начинать
иначе, если надо войти прямо в доверенность ребенка и особенно
целой группы детей”. Обычная манера Федора Михайловича, когда
ему приходилось говорить с детьми. В своих прогулках по Старой
Руссе Федор Михайлович часто разговаривал с незнакомыми детьми,
и дети потом сами к нему подбегали со своими расспросами,
такое доверие он съумел внушать им.
“…А уж известно, что русский мальчик так и родится вместе
с лошадкой.” Это говорил часто Федор Михайлович, видя до чего
любит лошадей наш старший сын Федя, постоянно распрашивавший
о лошадях отца, который охотно и с большими подробностями
удовлетворял его любопытство.
“ Сто четыре священные истории Ветхого и Нового Завета”.
По этой книге Федор Михайлович учился читать.
“…Люблю закат его, длинные косые лучи его…” “Длинные косые
лучи заходящего солнца” часто встречаются в произведениях
Федора Михайловича, как наиболее любимые им часы дня.
“В первый раз посетило меня некоторое проникновение духовное
еще восьми лет от роду…” Это личные воспоминания Федора Михайловича
из своего детства; несколько раз от него слышала. Федор Михайлович
был рад, когда наши дети присутствовали на богослужениях Страстной
недели.
“Подробности, главное, подробности…” Любимое выражение Федора
Михайловича, если он был чем-либо заинтересован.
Из “Воспоминаний А.Г. Достоевской”:
Игрок
Федор Михайлович был вполне на стороне “игрока” и говорил,
что многое из его чувств и впечатлений испытал сам на себе.
Уверял, что можно обладать сильным характером, доказать это
своей жизнью и тем не менее не иметь сил побороть в себе страсть
к игре на рулетке.
Дядюшкин сон
Я бывала очень недовольна, когда Федор Михайлович принимал
на себя роль “молодящегося старичка”. Он мог целыми часами
говорить словами и мыслями своего героя, старого князя из
“Дядюшкиного сна”. Высказывал он чрезвычайно оригинальные
и неожиданные мысли, говорил весело и талантливо, но меня
эти рассказы в тоне молодящегося, но никуда не годного старичка,
всегда коробили…
Из воспоминаний Петра Григорьевича Кузнецова. – Литературное
наследство.
С 1879 года служил у Достоевских и помогал Анне Григорьевне
в ее занятиях торговлей книгами. А.Г.Достоевская писала в
воспоминаниях: "От меня лично книжная торговля не отнимала
много времени: приходилось лишь вести <конторские> книги,
записывать требования и писать счеты. Мальчика же мне рекомендовали
уже служившего в книжном магазине, и Петр, несмотря на свои
пятнадцать лет, отлично справлялся с покупкой книг и их отправкою".
Воспоминания Кузнецова были написаны через пятьдесят с лишним
после того, когда он работал у Достоевских.
Федор Михайлович вставал в 1 час дня, спал у себя в кабинете.
Пока он моется и откашляется, жена Анна Григорьевна, кухарка
Матрена и горничная Дуня - Новгородской губернии - Федор Михайлович
нет-нет над ней смеялся, если встанет в хорошем расположении:"Дуня,
ты плохо пахала" (вместо "мести пол" она говорила, что пахала),
если заметит, что пол плохо щеткой выметен, Ф.М. закричит
: "Дунька, что ты пол плохо вспахала". И вот втроем они, пока
он моется, должны были кабинет, где он спал, убрать и выветрить
и чтобы чисота была. Как умоется, оденет куртку, приходит
в столовую, чтобы самовар был на столе и вовсю кипел, и никогда
не накроет колпачком. На стол ставят чайницу и кофейницу,
что он пожелает, сам заваривает - чай, так кладет в чайник
чаю очень много, пьет совершенно черный чай, или в кофейницу
положит кофею несколько ложек - чуть не густой пьет кофей.
Любил пить черный, без сливок, очень редко когда со сливками.
Закуска была: сухари московские, крупные, посыпаны миндалем,
масло, сыр, иногда сиг копченый и булки.
Федор Михайлович очень любил хорошо пообедать, очень любил
рябчики, т.е. больше что из дичи<...>
|
